В четверг в Великобритании пройдет референдум о членстве страны в Евросоюзе. Голосование по этому вопросу уже однажды было – в 1975 г., через два года после вступления Соединенного Королевства в ЕС, и тогда 67,2% британцев поддержали членство в союзе. Согласно опросам, сторонников и противников выхода страны из ЕС накануне голосования было примерно поровну (см. график).
Этот референдум британский премьер Дэвид Кэмерон пообещал провести после победы консерваторов на всеобщих выборах в 2015 г. В ходе саммита ЕС в Брюсселе 19–20 февраля 2016 г. он добился предоставления королевству особого статуса в ЕС, и в частности уступок по вопросу о льготах для мигрантов и обещания не принуждать Лондон к постоянно углубляющейся интеграции. Эти изменения вступят в силу только в том случае, если британцы проголосуют за ЕС. Сторонники выхода Великобритании считают, что членство в ЕС замедляет рост экономики, а Лондон платит слишком большую сумму в казну ЕС, получая слишком мало взамен. Великобритания, по их мнению, также должна вернуть полный контроль над границами и резко сократить миграцию. Противники выхода, напротив, уверены, что европейский рынок и мигранты из стран ЕС обеспечивают рост британской экономики, а статус страны и ее безопасность в случае выхода из ЕС будут подорваны.
Референдум в очередной раз показывает, что у Великобритании особое отношение к ЕC, считает старший исследователь лондонского Королевского института международных отношений Chatham House Ричард Витмэн: «Великобритания вступила в ЕС довольно поздно и на других условиях: мы не восстанавливали свою экономику после войны и даже пытались создать собственные интеграционные объединения до этого. Мы искали именно партнерства, поэтому для нас так важно, на каких именно условиях мы вместе работаем». Членство в ЕС не является главным вопросом для британцев, а предвыборная кампания стала ареной для разборок британских политиков, полагает доцент английской London School of Economics Стив Коултер: «Членство в ЕС занимает, наверное, 9-е или 10-е место в списке проблемных для избирателей вопросов. Кэмерон через референдум пытался решить проблемы в собственной разрозненной партии и ошибочно полагал, что, получив достаточно уступок от ЕС, сможет легко референдум выиграть».
Кампания приобрела явный популистский оттенок, что нетипично для британской политики, уверен Витмэн: обе стороны давили на эмоции, а не на разум, не особенно аргументировали свои позиции или привлекали для этого сомнительных экспертов. Вопросы иммиграции и экономических потерь или выигрышей от выхода из ЕС стали главными в повестке дня, а темы внешней политики или суверенитета отошли на второй план, продолжает эксперт. По его словам, оба лагеря работали на определенные группы населения: за ЕС выступают в первую очередь люди с высоким уровнем образования, молодежь и жители больших городов, в то время как жители сельской местности, пожилые и граждане с невысоким уровнем образования – те, кто чувствует себя обделенным существующим порядком, – ратуют за выход. 10–15% избирателей не определились со своей позицией и именно от них будет зависеть результат, подчеркивает Коултер: «Исход очень трудно предсказать. Думаю, что большая часть неопределившихся все-таки предпочтет статус-кво, но перевес может быть совсем небольшим». Явка на референдум о независимости Шотландии существенно превысила явку на обычные выборы и именно эта часть электората, которая отсиживалась или не определилась в своей позиции, сыграет решающую роль, соглашается Витмэн.